В команду вошли физики, химики, математики, биологи, инженеры, врачи, менеджеры, юристы и финансисты. Они верят, что новая система анализа будет широко использоваться на практике и поможет спасти миллионы жизней, прогнозируя риски развития тромбозов. «Люди занимаются инновациями во многом из-за энтузиазма, когда хочется не просто заработать денег, а сделать что-то реальное. Сюда идут люди с драйвом, которым хочется себя реализовать, участвуя в хорошем большом деле. Потому что каждый человек ищет дело, осмысляющее его жизнь», - рассказывает генеральный директор «Гемакор» Игорь Пивоваров.

Пивоваров – эксперт совместного краудорсингового проекта Фонда «Общественное мнение» и Фонда «Сколково». В рамках этого проекта ФОМ предложил «народным экспертам» написать коллективную книгу про инновации. Важнейший раздел будущей книги – реальные примеры успешных инноваций в России.

Через несколько лет одним из таких примеров, надеется Пивоваров, станет и его проект. Для этого у «Гемакор» есть все стартовые данные: это компания, выросшая из научно-исследовательского коллектива, проект поддержан РОСНАНО и нацелен на помощь миллионам людей. О том, какая инфраструктура и условия нужны для инновационных проектов в России, читайте в интервью Игоря Пивоварова.

Что такое инновации?

Трудный вопрос. На мой взгляд, инновации – это когда человек материализует какую-то идею. Для меня главная задача состоит именно в этом. Самыми интересными инновациями являются те, которые выходят из фундаментальной науки, когда мы берем какую-то научную разработку и делаем реальным продуктом. Можно это назвать и технопредпринимательством, техноинновациями.

А кто такие инноваторы, что в них особенного?

Это те, кто хочет что-то изменить. Инновационных предпринимателей очень мало. Просто у них такой склад характера – кому-то нравится наука, кому-то нравится балет, а кому-то нравится делать новый бизнес. Специально воспитывать таких людей трудно, хотя если заранее в ребенке видятся зачатки подобного подхода, их можно формировать. Но возможно из студентов еще рано делать предпринимателей. В Америке я был в Babson College – там обучают уже взрослых состоявшихся людей на предпринимателей. То есть людей, которые уже выучились, поработали и осознали, что хотят чего-то другого. Они идут и обучаются на предпринимателей, потому что им это интересно. Я тоже уже в сознательном возрасте начал заниматься инновациями, так что, может быть, нужно дозреть.

Как надо готовить будущих инноваторов?

Главное – не мешать. Но я бы вводил во всех институтах вечерние курсы, связанные с предпринимательством, с инновациями.

Относите ли вы себя к успешным инноваторам?

Я скорее инновационный предприниматель. Не могу пока сказать, что я успешный инновационный предприниматель, хотя и участвовал в нескольких проектах. Мой сегодняшний проект – крупный, серьезный. Успех пока состоит в том, что мы сумели получить финансирование, сделали хорошую команду и в целом движемся по намеченному плану.

Главная проблема инновационного предпринимателя состоит в том, что он должен научиться разговаривать с людьми, которые говорят на разных языках. С одной стороны, есть научная команда, у которой свои интересы, язык и глобальное недоверие ко всем инвесторам. С другой стороны, есть инвестиционная команда, у которой свой язык и глобальное недоверие ко всем ученым. Нужно выстроить между ними правильную связку. Это серьёзный момент. В этом плане я успешный. Но реально success story будет тогда, когда мы будем продавать, скажем, на десять миллионов долларов наших изделий в год. И я думаю, что это будет уже на третий год проекта. Сейчас пока что продаж еще нет.

Любой инновационный проект сперва только ест деньги, а потом начинает зарабатывать. И мы сейчас погружаемся на дно финансовой ямы. А потом будем из нее выплывать. И вот когда мы из нее выплывем, это будет success story.

А приведите реальные примеры успешных инноваторов.

Это, например, Аркадий Волож – основатель Яндекса. Он сумел построить компанию, которая противостоит Google в России. Это фантастика! Google мало кто может противостоять. Всего есть три поисковика в мире, которые в своих странах с ним конкурируют, и Яндекс в России – один из них. Еще назову Давида Яна, основателя ABBYY. Их сильная сторона – реально хорошие алгоритмы, но важно, что они смогли эти алгоритмы воплотить в хорошем продукте для людей.

Еще Сергей Белоусов – основатель Parallels, чей продукт позволяет запускать Windows на Macintosh. Они решили проблему несовместимости программного обеспечения для персональных компьютеров и для Mac. Валентин Гапонцев – директор IPG Photonics, в которую, кстати, тоже инвестировала РОСНАНО. Это человек, который давно уехал в Германию и там основал лазерное производство, и в основном у него бизнес в Германии. Сейчас он частично возвращается в Россию. К сожалению, печальный пример, который показывает, что в России трудно заниматься такими вещами.

Почему инновационный бизнес получается у единиц?

Много причин. Во-первых, нужно обеспечить посевные деньги. Это очень существенный момент. Нужно сделать так, чтобы в России у людей было не только желание заниматься инновациями, но и чтобы им просто было получить посевные деньги. Чтобы было очень просто получить на свой проект, скажем, 500 тысяч рублей, сложнее получить 3 миллиона и еще сложнее – 10 миллионов. А сейчас зачастую наоборот: большие деньги получить легче, чем маленькие.

Во-вторых, инфраструктура в России не приспособлена для инноваций. То, что можно в Швейцарии делать силами двух человек, в России потребует четырех. Моя компания ГемаКор – старт-ап, ей год. Сейчас здесь работает уже 60 человек. И из них три бухгалтера! А скажем, в Европе у меня был бы один бухгалтер, да и тот приходящий. Российское законодательство требует безумного количества оформленных бумаг.

Потом менталитет. Это, пожалуй, одна из главных у нас проблем. Потому что в России, к сожалению, ситуация такая: лучше за рубль лежать, чем за два бежать. И так устроены очень много людей. И ещё одна проблема, вышедшая из Советского Союза, – безумное стремление к «уравниловке». Много проектов ломается уже на этапе организации компании, когда люди начинают выяснять, у кого какие доли. И почему-то мы все, вышедшие из Советского Союза, очень четко понимаем, когда на всех все поделено поровну. А это, как правило, совершенно не работоспособная компания. И все напрягаются, когда выстраиваются доли, пропорциональные участию людей. А по российскому законодательству поменять эти доли потом довольно трудно.

К тому же кризис недоверия в стране. Например, вводишь сдельную оплату – то есть кто больше работает будет больше зарабатывать. И что? В первый момент все недовольны. Сразу, заранее люди считают, что все будет неправильно посчитано, оценено. Они заранее настроены на негатив по отношению к переменам. Да и не только к переменам. Мы не доверяем незнакомцам. Ученые не доверяют предпринимателям. Предприниматели не доверяют инвесторам. Инвесторы вообще никому не доверяют. В такой атмосфере очень сложно выстраивать длительные отношения.

Каких игроков не хватает в инновационном пространстве? Или все роли присутствуют, только плохо исполняются? Может, должен быть инновационный менеджер, инновационный продюсер, который осуществлял бы перевод c языка разработчика на язык инвесторов?

Сейчас реально не хватает точек встреч. То, что сейчас принято называть инкубаторами, бизнес-акселераторами. И не хватает, потому что все первые инкубаторы, которые организовались, нежизнеспособны. Они выбрали нежизнеспособные модели поведения. Почему? Жадность, наверное. Одни хотят получить очень большую долю в проекте. Были бизнес-инкубаторы, которые считали своей задачей просто сдавать площадь в аренду. Им даже не приходило в голову, что в этом нет никакой помощи бизнесу.

Это было давно. Сейчас начали появляться новые инкубаторы. И я думаю, что дело пойдет быстрее, когда появятся площадки, помогающие росту проекта. То есть инкубатор – место, куда должен прийти, с одной стороны, проект, с другой стороны, инвестор. И задача инкубатора – подрастить проект и подучить человека, чтобы он мог разговаривать с инвестором. А инвестору помочь найти интересные проекты.