Но без нескольких вопросов сугубо «экзаменационного» свойства обойтись в этом случае невозможно. Во избежание недоразумений респондентам сразу напомнили, что Первая мировая началась 100 лет назад, в 1914 году. Верно ответить на вопрос, в каком году она закончилась, смогли 21% опрошенных (среди обладателей высшего образования – 30%); 15% сказали, что она завершилась в 1917 г. (логика таких ответов, по крайней мере, понятна), и еще столько же назвали иные сроки: 8% – 1915 либо 1916 годы, 7% – 1919 год или позже. Не взялись ответить на этот вопрос 49% опрошенных. Стоит отметить, что представители младшей возрастной когорты (18–30 лет), окончившие среднюю школу недавно, в 21 веке, реже остальных дают верный ответ (18%) и чаще отказываются от каких-либо «гипотез» (затруднились с ответом 57% из них).

Две трети опрошенных (68%) заявили, что не знают, какие страны были союзницами России в Первой мировой, причем среди молодежи – 76%. Остальные (32%) в ответ на уточняющий открытый вопрос называли по преимуществу страны, действительно находившиеся на одной стороне с Россией: более половины из них упомянули Великобританию и Францию (19 и 18% от всех опрошенных соответственно), довольно многие – США (5%), некоторые – Сербию, Италию; иногда всплывал и термин «Антанта».

Однако нередко попадаются и ошибочные ответы. Скажем, 2% опрошенных (или 5% ответивших – а точнее, 16 респондентов из 317, решившихся назвать те или иные страны) упоминают в числе союзниц России Германию, еще больше – Австро-Венгрию (либо Австрию или Венгрию по отдельности). Причем нередко в одних и тех же репликах «соединяются» страны из противостоявших коалиций: «Германия, Великобритания», «Франция, Италия, Германия, Польша» и т. д. Очевидно, что такие ответы, несмотря на упоминания в них стран Антанты, свидетельствуют не о «частичном знании», а о полном неведении относительно хода и исторического смысла войны.

Встречаются и ответы, где в число союзниц России заносятся то бывшие территории Российской империи, обретшие впоследствии независимость (Финляндия, Польша), то «социалистические страны – Польша, Чехословакия», то советские республики: «Украина, Латвия, Эстония, Белоруссия»; «Узбекистан, Таджикистан, Белоруссия и все страны Средней Азии». Или так: «Америка; в СНГ которые входят – Казахстан, Киргизия; Франция, Англия».

Тут, кстати, обнаруживается любопытная тенденция. Известно, что многие россияне никак не могут освоиться в постсоветских геополитических реалиях и, видя в бывших советских республиках осколки былой державы, не воспринимают их в качестве самостоятельных государств. А здесь мы наблюдаем нечто прямо противоположное: этим республикам ретроспективно приписывается статус самостоятельных субъектов международных отношений применительно даже к досоветским временам.

К тому же некоторые респонденты (1% от всех опрошенных) убеждены, что у России «не было союзников вообще». Так что, вопреки распределению ответов на закрытый вопрос, действительно знают, какие страны были союзницами России по «германской войне», не треть опрошенных, а существенно меньше.

И совсем немногие – 16% опрошенных (26% среди имеющих высшее образование) – сказали, что могут «припомнить какие-нибудь события, сражения, военные операции Первой мировой войны». Причем показательно (и право же, не требует комментариев), что среди тех, кому менее 30 лет, таких всего 10%, а среди тех, кому более 45 лет, – 20%.

Между тем, довольно многие участники опроса – 29% – уверенно заявили, что кто-то из их предков принимал участие в этой войне (а среди представителей старшего поколения, которые «по определению» лучше знают семейные хроники на такую историческую глубину, – 38%). Правда, какие-либо реликвии, связанные с этим – фотографии, письма, документы, – сохранились лишь у 8% опрошенных. Но так или иначе, можно было бы ожидать, что семейные воспоминания и предания помогут сохранить в памяти потомков хотя бы отрывочные сведения об исторических событиях, к которым некогда были причастны их предки.

Так какие же события осели в памяти тех, кто что-то знает (или думает, что знает) о Первой мировой? Какова «фактура» этого знания?

Единственное сражение, упомянутое более или менее значительной частью опрошенных (5% от всех опрошенных, то есть треть от числа давших тот или иной ответ), – Брусиловский прорыв.

Сравнительно часто говорилось о первом в истории применении газового оружия: из 163 человек, ответивших на открытый вопрос о событиях Первой мировой войны (а всего опрашивали, напомним, 1000 респондентов), об этом сказали 15. Несколько респондентов сказали о первом применении танков. Кроме того, 11 человек вспомнили о выходе России из войны – о революции, Брестском мире, а 3 – об убийстве в Сараево.

Что касается конкретных битв Первой мировой (помимо, повторим, Брусиловского прорыва), то назвали их немногие: 6 человек – сражения на Восточном фронте (по 3 респондента – бои в Восточной Пруссии и под Барановичами), 11 – на Западном (под Верденом, на Марне и на Сомме). Это – все.

Вместе с тем часто упоминались события иных войн, а порой и совсем иных эпох. Так, 11 человек назвали те или иные сражения русско-японской войны. Причем Цусима упоминалась в 6 репликах – столь же часто, кстати, как и Верден.

В некоторых ответах перечислялись сражения Великой Отечественной («битва за Сталинград», «взятие рейхстага» и т. д.), но их оказалось сравнительно немного: 6.

Попадались и высказывания, в которых всплывали те или иные реалии Гражданской войны: «чапаевская дивизия», «Перекоп», «уничтожение басмачества».

Значительно чаще – в 15 ответах – вспоминались события войны 1812 г. и иных войн наполеоновской эпохи. Только Бородинская битва была упомянута 8 респондентами, но назывались и Аустерлиц, и Ватерлоо. А двое респондентов высказались вполне в духе «альтернативной истории», склеивающей события разных времен: «Куликовское сражение – Наполеон, Кутузов»; «полководец Кутузов, Куликовская битва».

Изредка респонденты заглядывали, впрочем, и в более давние времена – и формулировки тоже порой напоминали логику «альтернативной истории». Например, «ледниковое побоище».

Но сильнее давала о себе знать злоба дня. 14 респондентов – отвечая, повторим еще раз, на вопрос о событиях Первой мировой войны – упомянули о боевых действиях в Крыму: «Крымская кампания», «Крымская операция»; «осада Севастополя», «оборона Севастополя», «Сапун-гора» и т. д. А один респондент припомнил нечто совсем уж экзотическое: «в Крыму сражение на озере Синай».

То есть исторические события, так или иначе актуализированные в последнее время и соответственно широко представленные на телеэкране (будь то война 1812 г., юбилей которой отмечался совсем недавно, или Крымская война, многократно вспоминавшаяся в связи с последними событиями на полуострове), в сознании довольно многих наших сограждан никак не «закреплены» в историческом контексте и произвольно «подверстываются» к тому информационному поводу, который им задают извне, – в данном случае интервьюеры, спрашивающие о событиях столетней давности. И если бы накануне проведения опроса по Первому каналу шел сериал о Троянской войне, мы бы наверняка узнали о Первой мировой еще немало интересного.

Причем реплики, в которых упоминаются события иных войн и иных эпох (а также совсем загадочные исторические «факты», едва ли поддающиеся «расшифровке»: «кавказский флот», «побоище в Северной Осетии»), в совокупности составляют больше трети и без того немногочисленных ответов на вопрос о событиях 1914–1918 гг.

А как же с семейными воспоминаниями? Ведь если у 29% опрошенных предки участвовали в «германской», то какие-то семейные истории могли бы всплыть в ответах на вопрос о событиях этой войны. Однако предки упоминаются лишь дважды. И если один респондент ограничивается скупым фактом («дед погиб в 14-м году»), то другой излагает следующее: «было такое событие с моим дедом: когда русские пошли а атаку на немцев с хохлами-бандерами, они, бандеры, оказались трусливыми: повтыкали штыки в землю и подняли руки сдаваться, из-за них все попали в плен». И уже, собственно, неважно, какой именно эпизод (и какой войны) так причудливо преломился в его памяти. Злоба дня – во всех смыслах этого словосочетания – легко проникает, как видим, даже в сферу семейных преданий, «редактируя» их сообразно информационной повестке.

Естественно предположить далее, что познания наших сограждан о Первой мировой войне отчасти сформированы художественной литературой, кинематографом и в меньшей мере – иными искусствами. Почти две трети участников опроса (63%) говорят, что им приходилось «читать какие-либо книги или смотреть фильмы, спектакли про Первую мировую войну», и даже в младшей возрастной когорте таких больше половины – 56%. Правда, большинство этих респондентов не ответили на открытый вопрос, который звучал так: «Назовите, пожалуйста, какое-нибудь художественное произведение – книгу, фильм или спектакль – о Первой мировой войне, которое вам запомнилось, произвело на вас впечатление». Но и ответили довольно многие: 27% от всех опрошенных.

Однако и здесь обнаруживаются те же смещения, которые мы видели применительно к представлениям граждан о событиях Первой мировой. Чаще всего упоминаются два романа (и их экранизации): по 3% респондентов называют «Тихий Дон» и… «Войну и мир». По 2% – «Хождение по мукам» и «Белую гвардию», которую, несмотря на отзвуки «германской», можно причислить к книгам об этой войне только при очень большом желании. По 1% опрошенных называют 5 произведений: «На Западном фронте без перемен» и «Адмирал» соседствуют здесь не только с «Бегом» и с «Чапаевым», но и с «Броненосцем "Потемкиным"».

Среди упомянутых прочими респондентами произведений встречаются и «Похождения бравого солдата Швейка», и «Прощай, оружие», и даже «Августовские пушки» Б. Такман. Но наряду с этим – и множество фильмов о Великой Отечественной («А зори здесь тихие», «В бой идут одни старики», «17 мгновений весны» и т. д.), и книги и фильмы о Гражданской (от И. Бабеля до Н. Островского, от «Неуловимых мстителей» до «Сорок первого»), и «Цусима» А. Новикова-Прибоя, и многие другие произведения, не вполне уместные в данном контексте, – вплоть до (не хотите – не верьте) «Преступления и наказания». В целом же примерно половина респондентов, знакомых, по их словам, с какими-либо художественными произведениями о Первой мировой войне и решающихся назвать такие произведения, упоминают книги и фильмы, не имеющие к ней отношения.

Судя по всему этому, доля людей, которым хоть что-то известно об этой войне, никак не превышает 10–15%. У остальных, хотя им и кажется, что они что-то знают, на деле отсутствуют даже самые общие представления и образы, которые позволяли бы идентифицировать информацию, имеющую какое-то касательство к этой войне, и отсекать постороннее. Такова ситуация накануне столетия первых залпов войны, некогда называвшейся и «Великой войной», и «Второй Отечественной». Изменится ли она к столетию окончания этой войны?

Статья опубликована на сайте rusplt.ru 25 июля 2014 года