Формирование названной тенденции актуализации прошлого наблюдается уже несколько лет, но президентские выборы 2012 года продемонстрировали теоретико-эмпирическое значение этой тенденции и, допускаю, дали мощный импульс ее развитию. Настоящий очерк – первый в запланированной серии материалов о завершившихся выборах. Одновременно им начинается новый – аналитический – этап мониторинга прошедшей избирательной кампании и сопровождавшей ее работы американских полстеров.

Результаты выборов 2012 года заставляют обратиться к прошлому

Укажу два главных основания для того, чтобы начать анализ прошедшей президентской кампании с рассмотрения работы полстеров и подведения общих историко-методологических выводов, касающихся их деятельности. Во-первых, анализ методологии изучения общественного мнения был обозначен мной как одна из главных целей двухлетнего мониторинга. Во-вторых, этот избирательный цикл оказался крайне продуктивным в плане появления новых методов сбора и интерпретации информации об электоральных установках населения страны и укрепления позиций новой генерации аналитиков и прогнозистов.

Но есть и особое, яркое, актуальное обстоятельство, подталкивающее меня к тому, чтобы прежде всего попытаться осмыслить итоги деятельности корпуса специалистов, измерявших электоральные установки, следивших за их динамикой, объяснявших избирателям, политикам, нации перипетии президентского марафона и ориентировавших американцев относительно вероятных итогов выборов. Напомню, голосование состоялось 6 ноября 2012 года, а уже 7 ноября в ряде широко читаемых бумажных и электронных изданий утверждалось, что избирательная кампания имеет двух победителей: это президент Барак Обама и полстеры.

В своем очерке о работе полстеров и прогнозистов я отмечал различие между итоговыми результатами работы этих двух групп специалистов. Тем не менее их деятельность взаимосвязана, и потому рядовые избиратели, а также многие журналисты и политики обоснованно говорят о полстерах в широком смысле слова, подразумевая всех тех, кто добывает и изучает информацию об электорате. В публиковавшихся на этом сайте материалах мониторинга чаще других при обсуждении хода избирательной кампании называлось имя Нэйта Сильвера (Nate Silver). Благодаря своим теоретическом разработкам и неисчислимому множеству публикаций аналитического характера он признается бесспорным лидером в области электоральных прогностических технологий и ключевой фигурой в новом поколении прогнозистов. Поэтому неудивительно, что в контексте суждений о двух победителях президентской избирательной кампании часто упоминается именно его имя. Приведу несколько примеров.

7 ноября известный журнал “New York” начал статью о выборах словами: «Не в обиду Нэйту Сильверу (или Бараку Обаме) будь сказано, но самыми большими победителями прошедшей ночи стали полстеры». В то же утро сходную мысль несколько иначе сформулировало сетевое издание “The Daily Dot”: «Конец долгого и изнурительного вечера выявил двух победителей выборов, по итогам которых Барак Обама был вознагражден вторым президентским сроком: это Нэйт Сильвер и данные опросов». А вот фрагмент поста с портала “The Slates”: «Как, вероятно, вы уже знаете, прошлым вечером было два победителя: президент Обама и Нэйт Сильвер. Справедливо или нет (скорее всего, нет), но вчерашний подсчет голосов стал своего рода референдумом относительно полномочий блогера "Нью-Йорк Таймс" и предсказательной силы его прогноза». Характерен сам заголовок этой заметки: «Продажа книги Нэйта Сильвера взлетела на 800 процентов благодаря выборам».

В том же ключе, но несколько шире трактует эту тему профессор экономики и поведенческих наук Ричард Фалер (Richard Thaler), неофициальный советник избирательного штаба Обамы. По его мнению, главными победителями состоявшихся выборов оказались не политики, а люди из «мира чисел» (numbers folks). Он призывает аплодировать «числовой машине»: компьютерщикам, исследователям поведения, статистикам и всем, кто работает с данными. Они говорили о том, кто победит, но они также помогли достичь этой победы. Три группы молодых интеллектуалов заслужили любовь, которая им редко перепадает: те, кто проводит опросы, аналитики электоральной информации и организаторы выборов.

Через пару дней после состоявшегося голосования Джим Мессина (Jim Messina), руководитель избирательной кампании Обамы, сказал, что он любит числа, поскольку с их помощью можно узнать, срабатывает ли то, что делается. Он указал на три составляющие победы: беспрецедентное инвестирование в технологии – 100 млн долларов, измерение всего, что возможно, и еженощное просчитывание 66 тысяч вариантов на базе симуляционных (имитирующих электоральную ситуацию в стране или в штатах) моделей. Он также заметил, что каждое утро, приходя на работу, они начинали тратить деньги на основе результатов моделирования. К примеру, модели предсказывали победу во Флориде с разницей в 0,2% и в Огайо – 0,4%. Единственным штатом, где модельный прогноз получился ошибочным, был Колорадо: там реальные результаты выборов оказались несколько лучше, чем расчетные. Такое огромное значение моделированию придавалось и потому, что команда Обамы отказалась от опоры на данные ведущих опросных компаний – таких как Организация Гэллапа, которая, отметил Мессина, на протяжении всего хода избирательной кампании давала ошибочные оценки. Было затрачено много времени и на изучение недостатков в проведении опросов. Мессина сказал: «Мы никогда не организовывали национальные опросы. Мы проводили только местные и на уровне штатов».

В этом и следующих очерках будут обсуждаться темы, связанные с именами создателя современной технологии и культуры изучения общественного мнения Джорджа Гэллапа (его жизнь и творчество уже рассматривалось в рамках настоящего проекта) и упоминавшегося выше Нэйта Сильвера. К тому есть глубокие историко-науковедческие предпосылки. Но начну я с цитирования короткой заметки политического журналиста Эрика Вестервельта (Erik Westervelt), в которой анализируется тот факт, что прогноз итогов избирательной кампании, данный Сильвером, был много точнее предсказаний, следовавших из опросов Организации Гэллапа. Анализ Вестервельта завершается словами: «По своему масштабу победа Сильвера над Организацией Гэллапа сравнима с тем, что произошло в 1936 году, когда Джордж Гэллап предсказал победу Франклина Рузвельта над Альфом Лэндоном. То была избирательная кампания, в которой Джордж Гэллап впервые заявил о себе и создал себе имя. Можно надеяться, что успех Сильвера в 2008 году и еще более впечатляющий в 2012 году сделают столь же значимым и его имя».

В начале октября 2012 года, незадолго до голосования, сетевое издание “Allvoices” – опять-таки в связи с расхождением прогнозов Сильвера и Организации Гэллапа – напомнило о так называемом «фиаско-1948». В том году Гэллап, Роупер и Кроссли, верно называвшие имя победителя на выборах 1936, 1940 и 1944 годов, прогнозировали победу республиканца Дьюи, тогда как в действительности ее одержал демократ Трумэн. Тогда, не дождавшись сообщений об итогах голосования, газета Chicago Tribume сообщила, что президентом избран Дьюи. И в материале “Allvoices” ставился вопрос о возможности повторения истории более чем полувековой давности. Не случится ли так, что какое-либо издание, поверив Организации Гэллапа, объявит победителем Ромни, но первым станет Обама? Или, наоборот, не назовут ли заранее, следуя выводам Сильвера, переизбранным Обаму, тогда как по итогам голосования президентом станет Ромни? Эти рассуждения завершаются словами: «Когда все будет сказано и сделано и определится победитель, Организация Гэллапа и Сильвер увидят, как изменились их репутации. В ту или иную сторону».

Хотя описанные ситуации в буквальном смысле не произошли, предполагавшиеся репутационные изменения явно обнаруживаются. Успехи Сильвера и нескольких других аналитиков, работающих в одной с ним парадигме и продемонстрировавших верность свих прогностических моделей, признаны научным сообществом и политическими журналистами. Деятельность, опросные схемы Организации Гэллапа стали предметом критического анализа, причем был высказан ряд пессимистических суждений о месте этой старейшей полстерской структуры в ряду других, более современных компаний по изучению общественного мнения. Да и руководитель исследований Организации Гэллапа Фрэнк Ньюпорт (Frank Newport) в одном из недавних интервью заметил: «Вполне возможно, что методы, которые мы используем, были слишком ориентированы на то, что мы делали ранее. Старые схемы должны меняться... Мы рассматриваем все очень внимательно».

Ведущий полстер Обамы Джоэль Бененсон (Joel Benenson), участвовавший в обеих его избирательных кампаниях, считает, что в гэллаповской модели электората недопредставлены группы избирателей, которые склонны голосовать за демократов. По его мнению, эта модель «слишком старая», «слишком белая» и в ней меньше доля людей, окончивших колледжи и университеты, чем в действительности. По вопросу о том, начнут ли они использовать интернет, Ньюпорт сказал: «В 1980-х люди говорили: вы не сможете успешно проводить опросы по телефону – вы должны стучать в двери. Всегда существует сопротивление новым методам. Но я могу сказать вам, что в будущем все возможно».

Некоторые аналитики, обозревая итоги закончившихся выборов, напоминают, что в 1936 году достижение Джорджа Гэллапа, использовавшего новую, по тому времени революционную процедуру опроса (личное интервью по месту жительства), имело в качестве одного из последствий прекращение прессовых опросов, которые проводил журнала “Literary Digest”. Этот журнал до того времени в течение двух десятилетий успешно предсказывал итоги президентских выборов. Приведенные выше слова Ньюпорта позволяют предположить, что Организация Гэллапа, созданная в 1935 году, найдет возможности для перестройки методологии и технологии своих опросов и останется в числе лучших американских полстеров. Как сказал по этому поводу Сэм Ванг (Sam Wang), принстонский профессор нейроисследований мозга и один из ярких представителей нового поколения электоральных прогнозистов, «Гэллап имеет огромный человеческий потенциал. Я надеюсь, что они воспримут 2012 год как урок для восстановления своего лидерства в этой области».

Вывод о том, что у аналитиков общественного мнения новой волны возрастает интерес к истории изучения электората, сделанный мной два года назад, базировался на общих историко-науковедческих рассуждениях, а также на изучении длительного периода становления современной опросной технологии и последней на тот момент президентской избирательной кампании в США. Двухлетний мониторинг электоральной ситуации, связанной с выборами 2012 года, когда приходилось ежедневно следить за сражением республиканцев и демократов и динамикой электората, не оставлял возможности обстоятельно проверить валидность гипотезы об усилении внимания аналитиков к прошлому. Но уже первые поиски в этом направлении оказались успешными.

Так, в преддверии завершившейся избирательной кампании в поле зрения историков и методологов оказались публикации Джорджа Гэллапа, относящиеся к 1936 году, когда он вступил в спор с упомянутым выше журналом “Literary Digest”. Причем это не только анализ высказываний Гэллапа, но и обстоятельная дискуссия двух исследователей, Яна Вернера (Jan Werner) и Доминика Лусинчи (Dominic Lusinchi), по методологии оценки ситуации почти 80-летней давности, ставшей актуальной сегодня.

Мне представляется в связи с этим крайне важным указать на новый источник информации о прошлом американских опросов общественного мнения, о становлении гэллаповских электоральных зондажей, об их проникновении в политическое пространство страны. Речь идет об архиве прессы, создаваемом Google (http://news.google.com/newspapers) и уже сейчас включающем сотни наименований американских газет и журналов, начиная по крайней мере с первых лет XIX века.

Теперь стало возможным знакомиться с событиями, которые были связаны с первыми выборочными опросами электората Америки, не только по разработкам историков, но и читая прессу тех лет. Так, небольшие статьи, заметки в “The Age”, “The Pittsburgh Press”, “The Milwaukee Journal” и других локальных изданиях показывают малоизвестные стороны избирательной кампании 1936 года и позволяют почувствовать атмосферу, сложившуюся вокруг соперничества Американского Института общественного мнения (American Institute of Public Opinion), как называлась компания Гэллапа, и “Literary Digest”.

Любопытная история излагается в двух небольших заметках, опубликованных накануне голосования 1936 года в “The Pittsburgh Press”; они дают пример гражданского контроля за проведением опросов общественного мнения. В первой из них сообщается, что издатель “Literary Digest” Уилфред Фанк (Wilfred Funk) пригласил генерала Хью Джонсона (Hugh Johnson), критиковавшего опросную методику журнала, посетить его штаб-квартиру и на месте получить полную информацию об организации сбора данных и обработке информации. Если принять во внимание, что генерал Джонсон не только сделал успешную военную карьеру, но и входил в «мозговой центр» президента Рузвельта, был его спичрайтером и активно выступал как журналист, то такая встреча действительно стала формой общественного контроля за проводившимся опросом. Во второй заметке сообщается, что генерал принял приглашение, беседовал с Фанком, но это не изменило его критического отношения к опросной схеме, применявшейся журналом (о самой схеме будет рассказано ниже).

Интересный факт приводится в цитировавшейся выше статье веб-издания “Allvoice”. На основе архива Google она знакомит читателя с содержанием телеграмм двух сенаторов-демократов, адресованных Гэллапу и Роуперу накануне выборов 1948 года. Оказывается, сенаторы предупреждали своих адресатов о том, что их электоральные прогнозы могут оказаться ошибочными.

В той же коллекции электронных копий газет я обнаружил статью с достаточно жестким заголовком «Прощание с опросами общественного мнения», опубликованную 3 ноября 1948 года, то есть утром после дня голосования. Слова «полстер» еще не существовало, оно возникло позже, на волне критики «большой тройки» – Гэллапа, Роупера и Кроссли – за прогнозную ошибку, допущенную ими в тот год. В названной статье использовались (в кавычках) слова «общественное мнение», «эксперт», «научный» выборщик, но чаще писалось просто «они». Раздражение журналистов вызвало то обстоятельство, что члены «большой тройки» рано объявили о победе Дьюи и прекратили опросы. Действительно, в этом была главная причина провала электорального мониторинга 1948 года; после случившегося сложилась практика измерения электоральных установок до последних дней сражений за Белый дом.

Нашлись в архиве Google, о котором идет речь, и две заметки Джорджа Гэллапа, опубликованные в “St. Petersburg Times” и в “The Pittsburgh Press” 31 октября 1948 года, за два дня до голосования, с объяснением того, почему он 20 октября прекратил зондирование электоральных установок. Гэллап объяснял это неизменностью распределения предпочтений избирателей, зафиксированных еще в первой половине апреля – за полгода до выборов.

Как проводились опросы до 1936 года

Лишь в середине 30-х годов прошлого века в опросах общественного мнения стало регулярно изучаться отношение населения Америки к разным проблемам, аспектам внутренней и внешней политики страны. В начале ХХ века это делалось крайне редко, а в XIX веке не делалось вовсе. Центральной, более точно – практически единственной темой опросов тогда было выявление электоральных установок. Поэтому при обсуждении этапов развития исследований общественного мнения естественно рассматривать прошлое изучения американского электората.

1936 год, когда Гэллап, Кроссли и Роупер предсказали победу Рузвельта на президентских выборах, закономерно считается временем рождения научного анализа общественного мнения. Опросная технология, предложенная «отцами-основателями» этого анализа и базирующаяся на относительно небольших репрезентативных выборках населения, сменила господствовавшую в первой трети ХХ века методику почтовых электоральных опросов, применявшуюся журналом “Literary Digest”. Однако история изучения и публичного обсуждения мнений всего населения Америки и избирателей имеет значительно более глубокие корни. Она неотделима от процессов становления в стране президентской формы правления, развития демократии и прессы. Поэтому оправданно говорить о параллелизме в трансформировании национального социального пространства и развитии всей культуры функционирования американского общественного мнения.

Когда Америка была еще небольшой и малонаселенной страной, «городское собрание» (the town meeting) являлось местом выработки и выражения общественного мнения по важнейшим проблемам, волновавшим ранних переселенцев. Первый президент Америки Джордж Вашингтон был избран в 1789 году; Барак Обама, победив в избирательной кампании 2008 года, стал 44-м главой государства. За это время в стране состоялось 55 президентских выборов. По глубине и регулярности изучения электоральных установок, качеству получаемой информации и другим параметрам зондирования общественного мнения всю историю электоральных опросов можно разделить на несколько этапов.

1789–1824 годы: предыстория соломенных опросов

Выделенные 35 лет стали временем зарождения и оформления американской президентской системы, формирования философии демократии и рынка и оформления взглядов общества, в первую очередь элиты, на роль различных институтов власти.

В эти годы происходили также становление американской прессы, выработка механизмов ее деятельности, философское и эмпирическое определение ее возможностей и роли в социально-политической жизни государства и общества. Сильнейшим фактором, детерминировавшим многие особенности функционирования прессы, был рынок, с его потребностями и интересами. Конституция страны предоставила прессе широчайшие возможности для существования и развития, но рынок на практике регулировал деятельность этого развивающегося социального института. Следует также помнить, что американская пресса старше президентской системы власти: она возникла еще до того, как страна стала независимой. 25 сентября 1690 года в Массачусетсе родилась первая американская газета – “Publick Occurrences”. Правда, уже на следующий день в силу сложных политико-религиозных коллизий, происходивших в Массачусетской колонии, газета прекратила свое существование.

В конце XVII и XVIII веке в США существовали книги голосований (poll books, poll lists, или просто polls) – особый вид регистрационных документов, куда записывали участников выборов (белых, материально независимых мужчин, постоянных жителей избирательного округа) и то, как они голосовали. Никаких избирательных бюллетеней и тайного голосования тогда не было. Каждый кандидат имел друзей, доверенных лиц, наблюдавших за верностью заполнения книги голосований.

Исследователи отмечают, что с самых первых дней существования американской республики политики искали пути предсказания – и формирования – результатов выборов. Уже джефферсоновская администрация регулярно опрашивала избирателей. При этом фиксировались электоральные намерения, но не отмечались демографические характеристики голосовавших и не отслеживались не связанные с выборами установки.

Социально-экономический и интеллектуально-нравственный климат США предопределил практику изучения мнений электората. Том Смит (Tom Smith), эксперт по истории электоральных зондажей, называет три главные причины возникновения опросов: это демократизация общества, стремление к усилению центральной власти и интерес к количественным оценкам итогов голосований. Он отмечает, в частности, что перспективы выборов 1824 года заинтересованные политические группы начали оценивать еще весной 1821 года, то есть в самом начале второго президентского срока Дж. Монро[1]. Тем не менее в 1824 году, когда полномочия Монро истекали, оставалось много неясностей с перспективами выбора нового президента. Претендентов было много, прогнозы различались, и это стало импульсом к проведению опроса избирателей. Тут стоит привести некоторые подробности.

В июле 1824 года газета “Harrisburg Pennsylvanian” опубликовала результаты опроса жителей городка Вилмингтона, штат Делавер, и зафиксировала лидерство Эндрю Джексона (335 голосов потенциальных избирателей), значительно опережавшего Джона Адамса (169 голосов), а также других кандидатов. В августе того же года газета “Raleigh Sta” сообщала об итогах опроса в Северной Каролине: из 4256 опрошенных избирателей большинство готовы были проголосовать за Джексона (3428), вторым вновь шел Адамс (470). Действительно, в этом штате на выборах победа осталась за Джексоном. Более того, он набрал в целом по стране большее число голосов (почти 153 тысячи), чем Адамс (115,7 тысяч), но в силу особенностей американской избирательной системы по решению палаты представителей президентом стал Адамс.

В 1824 году использовались четыре метода сбора предвыборной информации: опрос участников различных собраний, не связанных с выборами президента; опрос участников дискуссионных групп, специально создававшихся для изучения электоральных установок (видимо, что-то типа современных фокус-групп); анализ ответов на вопросы, отпечатанные на бланках и распространявшиеся в людных местах; опрос избирателей, участвовавших в выборах в местные органы власти. Эти опросы проводились сторонниками партий и простыми гражданами и вызывали большой интерес со стороны журналистов и населения. В то время никто не думал о проблемах выборки, формулировках вопросов, об обстановке, в которой проходило выявление мнений, об объективности публикаций и т. п. Чаще всего опросы были спонтанным проявлением интереса к политике, особенно – к президентским выборам.

1825–1915 годы: соломенные опросы становятся обыденностью

Термин «соломенные опросы» (straw-polls) восходит к словам известного английского политика и ученого Джона Селдена (John Selden, 1584–1654). Он писал: «…возьмите солому и подбросьте ее в воздух – вы сможете увидеть, куда дует ветер». Трудно сказать, когда этот термин стал распространяться на предвыборные опросы, то есть на определение направления политических «ветров», но уже в 1866 году газета Cleveland Leader сообщала: «…соломенный опрос, проведенный вчера в поезде, показал…».

В основном соломенные опросы проводились редакциями газет. Разработкой опросников и организацией сбора данных занимались журналисты, не знакомые с техникой выборки. Акцент делался на получении большого количества заполненных документов, вопросы репрезентации электората даже не ставились. Часто опросные карточки печатались непосредственно на страницах газет или раскладывались в часто посещаемых магазинах. Никто не стремился контролировать сбор информации. Обычно возврат заполненных опросных карточек растягивался на несколько недель, и потому не было возможности зафиксировать динамику электоральных установок[2].

Сейчас, говоря о соломенных опросах, обычно акцентируют внимание на том, что они проводились по упрощенным схемам, нерепрезентативным выборкам, не учитывавшим воздействие многих факторов, в силу чего снижалось качество получаемой информации. Но было бы ошибкой относиться к тем давним опросам лишь критически. Они не только выполняли важные социальные и культурные функции, но стали отправной точкой для развития научных приемов изучения общественного мнения.

Опросы 1824 года часто упоминаются, они известны специалистам. Но публикация Самуэля Кернелла (Samuel Kernell) о прогнозировании исхода президентских выборов в штате Огайо в 1828 году, когда основными конкурентами снова были те же политики, что и четырьмя годами раньше, – это, на мой взгляд, открытие в области политических наук, социологии и истории анализа общественного мнения.[3]

Многие очевидцы событий 1824 года считали, и с ними согласны некоторые современные историки, что тогда победа была «украдена» у Джексона: как уже говорилось, он получил значительно большее число голосов избирателей, чем Адамс, ставший президентом. В 1828 году США предстояло не только выбрать нового главу государства, но и определить характер своего социального устройства. Недаром эти выборы вошли в историю страны как Революция 1828 года.

Выборы в Огайо в 1828 году в силу ряда обстоятельств являлись одним из ключевых моментов всей избирательной кампании. Для того чтобы уменьшить сомнения в исходе выборов, избирательный штаб Джексона провел специальное исследование прогнозного характера. Согласно отчету об этом исследовании, опубликованному в июле 1828 года газетой “U.S. Telegraph”, Джексон имел все шансы на победу в штате: предсказывалось его преимущество в 7150 голосов. В действительности он опередил Адамса на 4143 голоса при общем числе голосовавших, составившем 131 049 человек. Прогноз предсказывал получение Джексоном 52,7% голосов избирателей, а по итогам голосования было – 51,5%. Даже по современным меркам это превосходный результат. Сверх того подтвердились прогнозы относительно победителя в девяти избирательных округах штата из десяти.

Много нового в изучении соломенных опросов второй половины XIX века открывают работы Сьюзен Хербст (Susan Herbst), выполненные в 1990-х годах. В частности, интересен ее историко-политологический вывод о том, что такие опросы начали проводиться еще в 1820-х годах, но популярными стали в середине века[4]. Именно этот период она называет эпохой «народных» опросов (people’s, или citizen’s, polls) и приводит много примеров зондирования электоральных намерений журналистами и простыми гражданами, активно вовлеченными в избирательные кампании.

Во второй половине XIX века электоральные соломенные опросы уже имели довольно сложный, многоступенчатый характер. Например, в 1883 году ветеран Гражданской войны, политик и генерал Чарльз Тейлор (Charles H. Taylor), редактор известной газеты “Boston Globe”, предложил новый по тому времени прием сбора информации для уточнения финального электорального прогноза. За день до выборов он направлял в отобранные по определенным критериям избирательные округа своих наблюдателей и на основе их сообщений делал вывод об ожидаемых итогах выборов в штате[5].

В 1896 году несколько чикагских газет провели совместный соломенный опрос, чтобы определить шансы кандидатов в президентской избирательной кампании Уильяма Маккинли (William McKinley) и Уильяма Брайана (William J. Bryan). Газета “Chicago Record” затратила свыше 60 тыс. долларов на рассылку опросных карточек избирателям по случайной выборке – одному избирателю из каждых восьми в 12 штатах Среднего Запада. Вернулось четверть миллиона карточек. Прогноз для Чикаго оказался верным, для других мест – ошибочным.

1916–1932 годы: триумф “Literary Digest”

В рассматриваемый период сеть газет Уильяма Херста (William Hearst) спонсировала проведение трех электоральных опросов на общенациональном уровне. В 1916 году в кооперации с рядом независимых изданий были получены статистические оценки для прогноза результатов голосований в отдельных штатах, расположенных в разных частях страны, и затем эти оценки были обобщены. В 1924 году соломенные опросы проводились в 43 штатах, в 1928-м – в 46, и это способствовало точному предсказанию итогов выборов.

По оценкам Клода Робинсона (Claude Robinson), в ходе избирательной кампании 1928 года состоялось около 85 соломенных опросов. Из них 75 были локальными: города, округа и другие относительно небольшие поселенческие структуры. Четыре опроса, проведенные газетами “Columbus Dispatch”, “Cincinnati Enquirer”, “Chicago Tribune” и “New York Daily News”, охватывали избирателей штатов, а иногда и население соседних территорий. Наконец, шесть опросов, финансировавшихся периодическими изданиями “The Literary Digest”, “Hearst Newspapers”, “Farm Journal”, “Pathfinder”, “Nation и College Humor”, носили общенациональный характер; при этом “Farm Journal” и “Pathfinder” концентрировались на опросе сельского населения[6].

Но центральными для периода, о котором идет речь, были опросы упоминавшегося выше журнала “Literary Digest”. Остановлюсь теперь на них подробнее.

Нередко приходится встречаться с упрощенным взглядом на опросы “Literary Digest”, что в значительной степени вызвано недооценкой роли этого журнала в развитии американской культуры начала прошлого века. Упускается из виду или недооценивается не только тот факт, что ряд сделанных им прогнозов оказался верным, но и то принципиальное обстоятельство, что благодаря опросам и публикациям “Literary Digest” миллионы американцев познакомились с методом, пусть и простейшим, зондирования мнений избирателей и смогли впервые узнать, что думает нация о кандидатах в президенты

Соломенные опросы, включавшие рассылку миллионов почтовых карточек, журнал начал в 1916 году. Однако предпосылки для этого были заложены значительно раньше. Еще в 1895 году “Literary Digest” в исследовательских и коммуникационных целях приступил к созданию картотеки перспективных подписчиков. Картотека включала преимущественно людей со средним и выше среднего доходом, составлявших потенциальный рынок и журнала, и рекламировавшихся в нем товаров. Это были юристы, врачи, архитекторы, инженеры, представители различных клубов, бизнесмены, торговцы, брокеры и т. п. В 1895 году картотека насчитывала 350 тысяч человек, в 1900-м – уже 685 тысяч, а к 1932 году разрослась до 20 млн.[5] По подсчетам самого журнала, в 1922 году 73% его подписчиков имели свой бизнес, были руководителями фирм или квалифицированными профессионалами.

В 1916 году журнал попросил своих подписчиков из пяти штатов – Иллинойса, Индианы, Нью-Джерси, Нью-Йорка и Огайо – ответить на вопрос, кто имеет больше шансов стать первым в начинавшейся президентской кампании: тогдашний президент-демократ Вильсон или его соперник республиканец Хьюз. За четыре года до этого Вильсон с большим перевесом победил бывшего президента Теодора Рузвельта (81,9% против 16,6%), но определить итоги предстоящих выборов было сложной задачей. Прогноз журнала оказался верным, хотя в том году Вильсон ненамного «переиграл» республиканца (49,2% против 46,1%).

В 1920 году, перед тем как партийные съезды начали называть своих кандидатов, журнал разослал 11 млн опросных карточек. Кстати, в ходе последующих избирательных кампаний электоральные опросы проводились в тех же штатах, что и в 1920 году, и дополнительно – в Калифорнии. Прогноз оказался верным, но, видимо, его построение не представляло собой сложной задачи: республиканец Гардинг (60,3% избирателей) значительно опережал демократа Коха (34,1%).

В 1924 году “Literary Digest” отправил 16,5 млн карточек. Результаты опроса были благоприятными для республиканца Кулиджа, который и победил демократа Дэвиса (54% против 28,8% соответственно). Прогноз «обещал» победителю всего на 5% больше.

В 1928 году опросные карточки журнала получили 18 млн потенциальных респондентов; отмечу, что в выборку включались лишь владельцы телефонов и автомобилей. По-видимому, в те годы выяснить адреса этих людей было несложно. Полученные ответы вывели в лидеры республиканца Гувера (63,2%). Он победил с меньшим числом голосов (58,2%), но тем не менее журнал вновь доказал состоятельность своих прогнозов.

Более того, если вернуться немного назад, в 1924 году были верно предсказаны итоги голосования во всех штатах, за исключением Кентукки и Оклахомы. А через четыре года прогнозы оказались неверными лишь для четырех штатов.

В начале сентября 1932 года журнал сообщал: «На двадцати миллионах конвертов вручную написаны адреса. Двадцать миллионов опросных листов отпечатаны. Двадцать миллионов писем подготовлены и вложены в конверты». Текст завершался словами: «Вновь "Дайджест" запускает огромную опросную машину, которая достигла результатов "мистической точности" в 1924 и 1928 годах».[7]

Классическое исследование методики и результатов опросов “Literary Digest”, проведенное еще в 1930 году Уолтером Уиллкоксом (Walter Francis Willcox)[8], показало, что доля возврата опросных карточек была сравнительно невысокой (от 9,1% в 1922 году до 23,8% – в 1930-м), и финальная выборка явно не репрезентировала население страны. Тем не менее журнал не менял своей технологии электоральных зондажей.

Прогноз 1932 года вошел в историю как необычайно точный: 5 ноября журнал сообщал, что губернатор Франклин Рузвельт набрал 55,99% голосов и заручился поддержкой 474 выборщиков[9]. Официальная статистика показала: 57,4% голосов и 472 выборщика.

* * *

В следующих очерках будет продолжено рассмотрение истории развития опросных электоральных технологий. Я начну с 1936 года и доведу свой рассказ до сегодняшних дней.