Второй намечающийся фокус внимания – это президентские выборы 2016 года. И здесь пока намечаются два главных вопроса: шансы на президентский пост Хиллари Клинтон, хотя формальных оснований для рассмотрения этой темы еще нет, и перспективы завоевания Белого дома Республиканской партией.

Безусловно, анализ избирательной кампании 2012 года еще не завершен, но он уже носит скорее академический, а не политико-публицистический характер. Исследователей все больше привлекают современные, довольно сложные логико-исторические конструкции, которые отчасти можно трактовать как поиск и создание площадок для рассмотрения грядущих и более отдаленных президентских выборов. Продолжают свою работу и методологи, ведущие глубинные «лабораторные» поиски, результаты которых, думается, какое-то время будут держаться в секрете. А пока в поле методических дискуссий продолжают оставаться особенности того измерения электоральных установок, которое проводилось Организацией Гэллапа в 2012 году. Проблема в том, что результаты работы этой компании на протяжении многих месяцев отличались от данных других полстеров. Безусловно, если бы подобное обнаружилось в деятельности любой другой профессиональной полстерской организации, это вызвало бы лишь интерес специалистов. Но когда из строя выбивается правофланговый, то дискомфорт испытывают все идущие за ним.

В одном из следующих очерков будет показано, что на протяжении почти всей избирательной кампании Организация Гэллапа в силу неверного представления структуры электората и ряда обстоятельств инструментального плана завышала долю избирателей, предполагавших голосовать за республиканского кандидата Ромни. И, как результат, предсказала его победу на выборах. А здесь я остановлюсь на том, что в 2012 году этой полстерской службой ошибочно измерялся еще один принципиально важный для понимания логики борьбы за Белый дом показатель – «индекс одобрения» деятельности президента Барака Обамы.

Но прежде всего следует сказать об уникальности Организации Гэллапа в системе других компаний, которые изучают общественное мнение Америки, определяющей ее особое положение в общественно-политическом ландшафте страны.

Организация Гэллапа – больше, чем служба проведения опросов

Слово «правофланговый» я употребил выше неслучайно.

Все началось в 1935 году, когда Джордж Гэллап (George Gallup, 1901–1984) создал Американский институт общественного мнения (The American Institute of Public Opinion). Он располагался в Принстоне, штат Нью-Джерси, напротив главного входа в кампус Принстонского университета. Предполагалось, что близость этих адресов увеличит возврат анкет при проведении почтовых опросов. Слово «институт» явно было гиперболой: как замечает один из исследователей, «новая сила в американской политике начиналась с одной комнаты, одного стола, телефона и пишущей машинки»[1].

В 1938 году Гэллап и Дэвид Огилви (David Ogilvy, 1911–1999), бывший тогда вице-президентом Института и признаваемый сегодня одним из классиков рекламы XX века, стали проводить маркетинговые исследования по заказам рекламных компаний и Голливуда. В конце 1930-х годов, перед началом Второй мировой войны Гэллап в содружестве с созданными им в разных странах фирмами по изучению общественного мнения заложил базу для проведения глобальных опросов. В 1958 году он соединил многие группы, работавшие в разных странах, и основал Огранизацию Гэллапа (The Gallup Organization, часто называемую просто Gallup), которая в настоящее время является старейшей и одной из крупнейших в мире структур по изучению общественного мнения.

Но не только продолжительная история существования и глобальный характер деятельности определяют уникальное положение Огранизации Гэллапа в сообществе исследователей общественного мнения. Прежде всего это особое положение задается масштабом и глубиной наблюдений за динамикой отношения различных групп населения Америки к актуальным социально-политическим процессам, происходящим в стране. Ни одна нация в мире по сравнению с американцами не имеет столь богатой коллекции «оцифрованных» мнений о себе, о своих коллективных радостях и переживаниях, о проблемах и политиках страны, о своем восприятии жизни в целом. Гэллап благодаря особому, характерному для него пониманию американского общества и восприятию социального времени, или духа истории, дал возможность населению США увидеть, каким оно было десятилетия назад и как изменилось с тех пор вместе с окружающим миром.

Гэллап как психолог и журналист сразу нашел ведущий критерий для отбора тем при изучении общественного мнения, сумел определить самые важные, с точки зрения респондентов, проблемы. Отталкиваясь от этого перечня, он конкретизировал тематику своих зондажей и операционализировал ее в исследовательских вопросах. Кроме того, он смог быстро ввести в свои исследования фактор времени и превратить точечный анализ в динамический. Вероятно, для Гэллапа это было естественным: он всегда интересовался историей и, подобно многим американцам, изменчивостью статистических рядов. Уже во второй половине 1930-х годов Гэллап разработал основу серии вопросов для регулярного использования, то есть положил начало общенациональному мониторингу общественного мнения. В истории гэллаповских зондажей к настоящему времени насчитываются десятки вопросов полувековой давности, есть и такие, которые давно перешагнули этот рубеж, и есть, наконец, несколько вопросов, используемых в неизменной или почти неизменной формулировке на протяжении более чем трех четвертей века. И это не старые деревья, молчаливо помнящие давние, оставшиеся в далеком прошлом события: ответы на вопросы-долгожители многое рассказывают исследователям и сегодня, а еще больше, надо полагать, расскажут завтра.

Ряды наблюдений, передающие динамику общественного мнения на протяжении многих десятилетий, обладают особой «мифической» силой. Сначала обращаешь внимание лишь на характер изменений, геометрию графического представления, и возникает желание просто описать эти траектории. Но потом начинаешь осознавать, что это не просто ряды чисел, сохраняющие голоса тысяч респондентов. Это оцифрованные голоса поколений. Тот факт, что опросы общественного мнения родились в США в середине 1930-х годов, ставит сегодня ученых этой страны в особо благоприятные условия. О событиях второй половины XX века можно судить не только по сохранившимся официальным документам, фотографиям, личным воспоминаниям и т. д., но и по результатам репрезентативных опросов. Впервые в мировой истории появилась возможность анализировать динамику общественного сознания сменяющих друг друга поколений.

Старые фотографии, запечатлевшие людей, дома, улицы, города, какими они были десятилетия назад, музыка того времени, предметы быта прежних лет и т. п. активно погружают нас в прошлое, заставляют увидеть его по-новому. Такой же скрытой мощью обладают и тем более будут обладать для будущих исследователей длинные ряды давних наблюдений за динамикой общественного сознания. Предстоит лишь найти эффеткивные способы «прослушивания» этих оцифрованных голосов.

Вопросы, предлагавшиеся Гэллапом с конца 1930-х до середины 70-х годов и работающие в наше время, дают аналитикам возможность заглянуть в ценностные миры разных поколений американцев, родившихся в последние десятилетия XIX века и позже. Даже простое перечисление ряда вопросов из числа тех, у которых наиболее продолжительная история использования (см. табл. 1), позволяет понять, как много могут рассказать ответы на эти вопросы о прошедших годах и о динамике сознания населения.

В 1960 году, представляя читателям книгу своего коллеги Джона Фентона (John M. Fenton, Jr., 1929–2004), Гэллап пунктирно обозначил сделанное им и его командой за первые четверть века проведения опросов: «Уже в течение двадцати пяти лет проводится систематическая работа, направленная на то, чтобы оценить американское общественное мнение по важнейшим проблемам, стоящим перед нацией. Этот продолжительный период – 1935–1960-е годы – охватывает завершение депрессии, беспокойные годы перед Второй мировой войной, войну, неопределенность послевоенных лет, начало “холодной войны” и совсем недавний период улучшения жизни внутри страны и развития индустрии. Таким образом, представляется уникальная возможность изучить взгляды американцев, жизненные обстоятельства которых весьма различны, и понять, как простые люди в стране реагируют на происходящее в напряженные периоды, а также в периоды благополучия»[2, p. VII] .

С момента написания Гэллапом этих слов прошло более полувека. Страна участвовала в нескольких локальных войнах, завершилось противостояние двух супердержав – США и СССР, американское общество вступило в фазу постиндустриального развития, посланцы Америки побывали на Луне, принципиально возросло влияние США на ход глобальных процессов, компьютерные сети и интернет стали частью повседневной жизни людей. Вопрос, проголосует ли нация за президента-афроамериканца, получил положительный ответ в ходе голосований 2008 и 2012 годов. Мир стал глобальным, иным стал человек, во многом изменилось его сознание. Гэллаповские вопросы с многолетней историей их применения открыли американскому обществу и науке возможность видеть многие из этих изменений в оцифрованной форме. Это трудно осознать. Трудно даже в первом приближении обозначить политические, социальные и научные следствия, вытекающие из этого уникального по любым критериям массива социальной информации. И его ценность постоянно возрастает.

Анализ статистики, собранной Гэллапом и продолжателями его дела, лишь начинается, но он уже дал возможность современным исследователям общественного мнения прийти к методологически и методически значимым выводам. Удалось рассеять неверие многих политиков в то, что население страны способно адекватно оценивать сложные социополитические процессы, и убедить их в эффективности процедур измерения мнений.

Иллюстрацией этого могут служить основные положения книги «Разумное население» (The Rational Public) двух известных и весьма сдержанных в своих выводах авторов Беньямина Пейджа (Benjamin Page) и Роберта Шапиро (Robert Shapiro). Отталкиваясь от анализа полувековых трендов политических представлений граждан США, эти авторы показывают, что «американский народ в целом имеет адекватное, устойчивое и здравое мнение по поводу государственной политики и что это мнение уточняется и изменяется обоснованно, в зависимости от меняющихся обстоятельств и новой информации»[3, p. 1].

Есть и более зримые подтверждения того, что общественное мнение вырабатывает и несет в себе представление о том, как будут развиваться достаточно сложные социальные процессы. Одно из них – президентские выборы. Так, по данным Организации Гэллапа, в середине мая 2012 года, когда до завершения избирательной кампании оставалось пять с половиной месяцев, свыше половины избирателей (56%), вне зависимости от того, кого из кандидатов они поддерживают, считали, что президентом по итогам выборов станет Обама. Победу Ромни прогнозировали лишь чуть больше трети опрошенных – 36%. Через три месяца, 20–22 августа, согласно гэллаповскому опросу, 58% респондентов безотносительно того, за кого они намерены проголосовать, называли в качестве победителя демократа Обаму, а те же 36% – республиканского кандидата. Сходные результаты были получены и полстерской фирмой Rasmussen Reports 26–27 августа: победу Обамы предсказывали 53% опрошенных, победу Ромни – 33%.

«Прогностические способности» электората Организация Гэллапа начала выявлять еще в августе 1996 года. Тогда две трети американских избирателей (69%) называли победителем на президентских выборах Клинтона, и лишь четверть (24%) – Доула. В 2000 году прогноз был намного сложнее. В тот год, напомню, по итогам общенационального голосования первым оказался Гор, но по количеству голосов в коллегии выборщиков президентом стал Буш-мл. А если говорить об ожиданиях избирателей, то в четырех из пяти опросов, проведенных Организацией Гэллапа, большинство американцев высказали мнение, что победителем станет Буш-мл., и лишь в финальном, сентябрьском измерении преимущество было отдано Гору. В 2004 году вопрос о победителе на выборах задавался трижды. Каждый раз электоральный успех предсказывался Бушу-мл., причем в третьем, октябрьском зондаже об этом заявили 56% респондентов, тогда как Келли назвали лишь 36%. В июле 2008 года чуть более половины опрошенных американцев (52%) предсказывали победу Обаме, две пятых (41%) – Маккейну. Но в октябре сомнений относительно победителя практически не осталось: 71% против 23% в пользу Обамы.

По мнению Кеннета Уоррена (Kenneth Warren), успешного полстера, проводящего опросы общественного мнения по заказам крупнейших американских газет и телеканалов, опросы помогают фиксировать и интерпретировать историю, то есть видеть новые механизмы социального развития и полнее раскрывать характер деятельности социальных акторов. Речь идет о том, что в наше время исследователи прошлого, используя надежную информацию, полученную ранее, имеют возможность, говоря о событиях многодесятилетней давности, сравнивать отношение к ним представителей разных поколений. Более того, в своих трактовках истории они теперь могут учитывать новый социокультурный фактор, а именно то, что политическая элита и значительные группы населения благодаря средствам массовой информации знали отношение общества к происходившим событиям[4, p. 67-71].

Числовые временные ряды вошли в социологию значительно раньше, чем началось регулярное изучение общественного мнения, – например, при переписях населения или в статистике развития отраслей, территорий и государств. Однако все эти цифры лишь косвенно отражали массовое сознание и то, как оно трансформировалось, отвечая на вызовы времени. Научные технологии проведения массовых опросов впервые позволили социологии и психологии перейти к прямому количественному замеру суждений людей по проблемам, волнующим общество. Таким образом, исследователи общественного мнения, и прежде всего Гэллап, стали первыми в изучении динамики массовых установок.

В целом за последнюю четверть века произошло изменение в понимании статуса, природы результатов измерения общественного мнения. Если в предвоенные годы и в последующие два-три десятилетия такого рода зондажи трактовались как производство «моментальных фотографий» массового сознания, а их результаты – как иллюстративный материал для журналистов и определенный инструмент для идеологов, то к концу минувшего века стало очевидно, что совокупность измерений общественного мнения – это ценнейшая информация для глубоких социальных исследований и обобщений. Помещенные в событийный ряд своей эпохи и рассмотренные в динамике совместно с трендами макроэкономических и прочих показателей, соответствующие данные трансформируются в предмет многоаспектного социологического анализа. Тускнеет давний вопрос о существовании общественного мнения, и одновременно становится актуальной формулировка новых познавательных задач, которые ранее не осознавались научным сообществом.

Все эти кардинальные изменения и в методологии исследования общественного мнения, и в самом сознании людей – результат деятельности полстеров нескольких поколений и многих опросных фирм, но прежде всего – Организации Гэллапа.

«Индекс одобрения» деятельности президента

Особое место в системе многолетних опросов Организации Гэллапа занимает индекс (индикатор, показатель) одобрения деятельности избранного президента. Поскольку он важен для анализа отношения к проводимой президентом политике и для прогноза исхода выборов, этот показатель часто анализировался мной в рамках мониторинга президентской избирательной кампании 2012 года. Мне уже приходилось описывать историю создания Гэллапом «индекса одобрения» и некоторые электоральные прогнозные модели, возникшие десятилетия назад и опиравшиеся на него[5], поэтому сейчас лишь кратко напомню общие принципы работы Гэллапа над этим показателем.

Уже в первом опросе, проведенном 10–15 сентября 1935 года, Гэллап обозначил интересующую его тему: отношение американцев к действующему президенту. «Двойной» вопрос № 2 имел следующую формулировку: «Голосовали ли Вы за Франклина Рузвельта в 1932 году? Голосовали бы Вы за него сегодня?» В зондаже, осуществленном 9–14 ноября, ретроспективная часть вопроса отсутствовала, но готовность отдать свой голос Рузвельту «сегодня» вновь измерялась. В середине декабря того же года вопрос был повторен третий раз.

Будучи профессиональным психологом, Гэллап со студенческих лет хорошо ориентировался в теории и практике конструирования тестов, представлял себе, насколько трудным делом является создание валидного измерительного инструментария, и знал, по каким направлениям необходимо двигаться к этой цели. Но вряд ли, размышляя о регулярных замерах отношения населения к действующему президенту, он предполагал, что решение этой задачи затянется на десятилетие.

В 1936 году, когда Гэллап приступил к продумыванию и реализации своего замысла – регулярного измерения того, как американцы воспринимают деятельность президента, он был не только главным действующим лицом этого публичного «представления», его сценаристом и режиссером, но и единственным профессиональным критиком: он должен был создать необходимый измерительный инструментарий и оценить свою работу. Изучение этого уникального аналитического процесса позволяет утверждать следующее.

Первое: Гэллап активно искал удовлетворяющую его формулировку вопроса, стремясь к максимально точному измерению именно того аспекта электорального сознания, который он стремился зафиксировать. Основная методологическая и методическая сложность этих поисков была связана с особенностями организации власти в стране. Американский президент одновременно является выборным главой государства и руководителем правительства, и в разные периоды жизни общества две эти функции, роли обладают разными «весами».

Второе: Гэллап понимал, что у населения существуют некие общие представления о деятельности президента страны, то есть социального актора, или функционера, наделенного конституцией определенными властными полномочиями. Вместе с тем ясно, что люди оценивают не поведение президента вообще, а политику конкретного человека, выполняющего президентские функции. Это нужно было учесть при формулировке вопроса, чтобы выявить отношение населения именно к конкретному исполнителю данной роли – действующему президенту, осуществляющему определенную внутреннюю и внешнюю политику.

Третье: в ходе многолетних поисков валидной формулировки Гэллап постоянно сомневался в том, должна ли шкала отношения к президенту содержать точную локализацию во времени («сегодня»); он понимал, что это может затруднить восприятие вопроса и стать причиной ложных ответов.

Только летом 1945 года он нашел устраивающую его формулировку: «Вы одобряете или не одобряете то, как (имярек) выполняет свою работу президента?» и начал регулярно включать ее в проводившиеся опросы. Доля положительных ответов на соответствующий вопрос и получила название «индекса одобрения деятельности президента» (сокращенно – «индекса одобрения»).

В январе 1955 года, когда прошло уже почти десять лет с начала регулярного использования рассматриваемого вопроса в его окончательной редакции, Дэвид Лоренс (David Lawrence), известный журналист и издатель, в письме спросил Гэллапа о природе «индекса одобрения» и о возможной коррекции существующей формулировки. Ответ Гэллапа очень важен; поэтому приведу текст его письма от 24 января полностью.

«Вы совершенно правы. Популярность президента может измеряться двумя способами: выяснением того, как люди оценивают выполняемую им “работу”, и итогами голосования.

Второй способ значительно более привлекателен; он учитывает факт партийной принадлежности. К примеру, мы однажды выяснили, что популярность Трумэна опустилась до очень низкого уровня, даже демократы в большинстве своем считали, что он плохо выполняет свою работу. Однако очевидно, что большинство этих людей голосовало бы за него на президентских выборах, так как установки на партию глубоко укоренились в них.

Мы можем проводить и иногда проводим опросы, спрашивая, как люди голосовали бы, если бы президентские выборы проводились сегодня. Именно такой опрос мы проводим сейчас. Вопрос, о котором идет речь, измеряет популярность действующего президента и одновременно – силу партии. Это одна из причин его чувствительности»[6].

Скорее всего, многие спрашивали Гэллапа примерно о том же, что и Лоренс. Некоторые, явно желая помочь, старались показать ему те грани вопроса, которые он, по их мнению, не видел. Но десять лет экспериментов внушили Гэллапу уверенность в релевантности найденной формулировки, и он сохранил вопрос в неизменном виде.

В публикациях Организации Гэллапа не приводятся данные о динамике «индекса одобрения» деятельности Рузвельта, ибо годы его президентства были периодом конструирования соответствующего показателя, и в разных опросах использовались различные формулировки исследовательского вопроса. Но на сайте Роуперовского центра (the Roper Center) представлены и статистика опросов, и траектория изменчивости оценок американцами работы Рузвельта. С историко-методологической точки зрения представляется важным привести этот материал (см. график 1 ).

Две кривые на графике, показывающие изменение долей населения Америки, одобрявших (верхняя траектория) и не одобрявших (нижняя) деятельность Рузвельта, определенно свидетельствуют о поддержке его политики, особенно в годы войны. Интерактивный характер графика позволяет четко выделить некоторые опорные точки. Так, в конце октября 1937 года положительно оценивавших работу президента насчитывалось на 26 пунктов больше, чем не одобрявших ее (63% против 37%). Наиболее близко эти две кривые располагались во второй декаде августа 1939 года, когда доля одобрявших деятельность Рузвельта была равна 48%, не одобрявших – 43%. На протяжении двух следующих годов позитивное отношение нации к главе государства постоянно нарастало и к началу 1942 года (8 января) достигло уровня, позволяющего говорить о почти полном единодушии американцев в этом вопросе: 84% против 9%.

И в наше время инструмент, созданный Гэллапом, не является реликтом, интересным исключительно историкам и методологам опросной технологии. У него есть почти 70-летняя история и яркое настоящее. Уверен, будет и долгое будущее.

За годы правления семи президентов, от Эйзенхауэра до Рейгана, обсуждаемый вопрос задавался 600 раз. В том числе в период двух президентских сроков Эйзенхауэра – 119 раз, двух сроков Рейгана – 135 раз[7, p. 1]. Еще чаще зондировалось мнение американцев относительно деятельности президента Клинтона: с января 1993 по декабрь 2000 года было проведено 226 замеров. Отношение к деятельности Джорджа Буша-мл. измерялось в среднем около 40 раз в год, таким образом, за восемь лет – около 300 раз. Принимая во внимание также опросы, в которых изучалось отношение к президентам Трумэну и Бушу-ст., можно заключить, что к середине первого десятилетия нынешнего века «индекс одобрения» определялся Институтом Гэллапа в общей сложности около полутора тысяч раз.

В последние годы ситуация с мониторингом отношения населения к деятельности президента принципиально изменилась: Организация Гэллапа стала осуществлять замеры ежедневно, что привело к многократному увеличению числа ежегодно получаемых данных (см. табл. 2).

Прошли годы, и в настоящее время «индекс одобрения» деятельности президента строится не только Организацией Гэллапа. К примеру, Rasmussen Reports исчисляет его ежедневно, Pew Research – раз в месяц, с той или иной частотой определяется этот показатель и другими полстерскими структурами. Однако очевидно, что результаты Организации Гэллапа обладают особой познавательной и прогностической значимостью: ведь только они позволяют сопоставить характер и динамику отношения к любому из послевоенных американских президентов с тем, как оценивало население страны его предшественников и тех, кто руководил страной после него.

Таблица 2 однозначно указывает на то, что деятельность Обамы во второй и третий год его президентства оценивалась весьма умеренно, если не критично. Так, «индекс одобрения» его деятельности во второй год президентства был заметно ниже, чем у Кеннеди, Эйзенхауэра, Буша-ст. и Буша-мл., однако несколько выше по сравнению с Рейганом и Клинтоном, которые были успешно переизбраны на второй срок. В третий год президентства Обамы ситуация выглядела для его сторонников еще менее радужной: по уровню одобрения он опережал лишь президента Картера, который проиграл повторные выборы.

Большой ценностью для исследователей общественного мнения, историков и политологов, аналитиков социальных процессов обладают данные, представленные на сайте Организации Гэллапа в разделе «Центр одобрения президентской деятельности» (Presidential Job Approval Center). Это интерактивная коллекция результатов изучения отношения американцев к работе всех президентов от Трумэна до Обамы. Статистика позволяет изучать динамику «индекса одобрения» каждого из президентов и проводить многопараметрический сопоставительный анализ. Информация общего характера по этой теме представлена в таблице 3.

Среднее значение «индекса одобрения» деятельности Обамы по итогам первого срока пребывания в Белом доме (49,0%) – не самое низкое в сравнении с другими президентами США за аналогичный период. Более критичным было отношение к деятельности президентов Форда (47,2%) и Картера (45,5%), которые не смогли стать руководителями государства повторно. Но у Обамы самое низкое значение рассматриваемого показателя среди президентов, переизбранных на второй срок, хотя его отставание от Клинтона (49,6%) и Рейгана (50,3%) весьма невелико.

Интерактивные графики динамики «индекса одобрения» для всех президентов дают более полную картину отношения населения страны к своим лидерам. Сопоставление динамики этого показателя для Обамы за почти 1400 дней, прошедших до дня голосования 6 ноября 2012 года, с изменчивостью того же показателя для всех послевоенных американских президентов высвечивает лишь несколько коротких промежутков, когда отношение к нынешнему хозяину Белого дома было лучше, чем «в среднем». В целом же траектория его «индекса одобрения» располагается ниже траектории, описывающей изменчивость среднего значения указанного индекса для всех президентов.

Невысокое в абсолютном отношении и в историческом плане значение «индекса одобрения» деятельности Обамы было предметом как серьезного анализа, направленного на поиск причин этого факта, так и излишне радикальных выводов о «непереизбираемости» действующего президента. В последнем случае акцентировалось то обстоятельство, что никто из переизбранных президентов в последние месяцы перед голосованием не имел, в отличие от Обамы, «индекса одобрения» ниже 50%. Таким образом, высказывавшиеся предположения об исходе выборов сводились здесь к плоской политической «арифметике», не учитывающей многие важные факторы.

Главной причиной низкого уровня одобрения работы Обамы, несомненно, была неудовлетворенность населения состоянием американской экономики и характером развития страны в целом. Но дело не только в этом.

В течение последних лет многие обозреватели фиксируют рост поляризации политических установок американцев. Суть этого феномена заключается, в частности, в том, что демократически настроенный электорат с высокой степенью единодушия поддерживает все начинания демократического президента и столь же дружно отрицает политику президента, представляющего Республиканскую партию. В свою очередь столь же однозначно ведут себя в политическом пространстве приверженцы республиканских ценностей: всегда «да» – своему президенту, и всегда «нет» – лидеру оппонирующей партии.

Последний столбец таблицы 3 зримо иллюстрирует сказанное. Показатель поляризации «индекса одобрения» вычисляется как разностъ между уровнем одобрения электоральными группами деятельности «своего» и «не своего» президента. Скажем, деятельность Обамы за первые четыре года его президентства одобряли в среднем 84% демократов и лишь 14% республиканцев. Отсюда показатель поляризации равен 70%. Столь высокая партийная стратификация мнений электората ранее не фиксировалась, хотя заметно, что нарастающее расслоение установок демократов и республиканцев характерно для избирателей с первой половины 1990-х годов.

Очевидно, что при столь поляризованном партийном, идеологическом отношении к политике президента «индекс одобрения» его деятельности не может быть высоким. Немалая величина этого показателя у президента Буша-мл. (62,2%) определяется тем, что после террористического акта 11 сентября 2001 года и объявления войны «Аль-Каиде» «индекс одобрения» его деятельности взлетел до 90% и более двух лет продержался на достаточно высоком уровне.

В свете сказанного выше становится понятно, почему в июле 2011 года главный аналитик Организации Гэллапа Фрэнк Ньюпорт (Frank Newport) на основе анализа многолетних данных утверждал, что рейтинг Обамы много выше, чем можно было бы заключить, исходя из отношения американцев к состоянию экономики и положению дел в стране. Рейгана, напомнил Ньюпорт, называли «тефлоновым президентом», Обама, как и Клинтон, дали основание называть их «кевларовыми». Напомню, что кевлар – это материал, обладающий высокой прочностью. Интересно и замечание политического обозревателя ABC News Эми Уолтер (Amy Walter). По ее словам, «рейтинг Обамы – это вызов политической гравитации». Вопрос заключался в том, как долго действующий президент сможет противостоять этому притяжению. Оказалось, смог до конца избирательного марафона.

Теперь рассмотрим еще одно обстоятельство, объясняющее, почему на протяжении практически всей избирательной кампании «индекс одобрения» Обамы, исчислявшийся Организацией Гэллапа, был меньше, чем у других опросных организаций. То, что дело обстояло именно так, отчетливо видно на графике 2. Траектория черного цвета описывает на графике динамику среднего значения «индекса одобрения» по результатам работы нескольких полстерских структур, красная – итоги гэллаповских опросов.

Если бы мы дополнили приведенный график тем, который отражает изменчивость «индекса одобрения» за период с мая 2011 по июль 2012 года, то легко убедились бы, что уже с мая 2011 и до конца октября 2012 года в материалах Организации Гэллапа оценки деятельности Обамы были жестче, критичнее, нежели в замерах других полстеров.

Осеннее сближение «индекса одобрения» Обамы, фиксируемого Организацией Гэллапа, с усредненными данными других исследователей общественного мнения объясняется тем, что в октябре эта организация заметно откорректировала свою опросную технологию. К примеру, с 40 до 50% увеличилась при взвешивании финальной выборки доля респондентов, в чьих домах нет стационарного (проводного) телефона и которые пользуются лишь мобильной связью. Было изменено правило взвешивания по признаку плотности населения той территории, на которой проживает респондент. Возможно, это несколько запоздалая реакция на феномен, обнаруженный в 2003–2004 годах организацией Pew Research Center. Тогда оказалось, что респонденты из урбанистических зон с высокой плотностью населения по сравнению с жителями относительно «разреженных» территорий менее достижимы для интервьюирования и менее охотно соглашаются на участие в опросе. А это ведет к примерно 1%-ному перекосу выборки по признаку партийности: недопредставленными оказываются сторонники Демократической партии и сверхпредставленными – республиканцы. Также Организации Гэллапа при проведении ежедневных опросов пришлось подстраиваться под то обстоятельство, что определенный тип респондентов не выдерживает в вечернее время продолжительных политически ориентированных интервью, включая электоральные. Пока это не принималось во внимание, завышенным оказывалось число отказов от участия в опросе и доля ответов «Не знаю». Наконец, специалисты Организации Гэллапа не смогли своевременно оценить изменения в расово-этническом составе нации, рост численности афроамериканцев, латиноамериканцев и выходцев из Китая и Тихоокеанского региона.

* * *

За многие годы население США и политические журналисты приучились доверять опросам Организации Гэллапа. Но в 2012 году результаты этих опросов, как мы знаем, оказались «прореспубликанскими». Был не только занижен против «фона», то есть данных других полстеров, «индекс одобрения» деятельности президента Обамы, но и – в ближайшее время я подробно расскажу об этом –завышенной оказалась доля электората, предполагавшего голосовать за республиканского кандидата Ромни. Конечно, политические обозреватели, поддерживавшие Республиканскую партию, активно цитировали результаты опросов Организации Гэллапа и выражали недоверие данным других полстеров. Но многие серьезные аналитики уже с лета 2012 года стали указывать на перекос в гэллаповской выборке. Соответственно данные этой организации реже комментировались, возросло внимание к агрегированному RCP-индексу электоральных предпочтений, который строился аналитической кампанией Real Clear Politics с учетом данных нескольких ведущих полстерских служб и вычислялся как среднее арифметическое полученных ими результатов.